Тебе позволено держать меня в качестве твоей личной игрушки. И я себе представляю, что еще два или три года и там будут мои сестры. Но пока ктонибудь чегонибудь с этими двумя не сделает, мы будем только улыбаться и утираться. Тогда куда же ты собралась? Это не так далеко отсюда, как мне хотелось бы, но это надо сделать. Если захочешь потрепаться, знаешь, где меня найти. Дул холодный ветер, и я понимал, что лето кончилось. Ктото поставил колонки под брезент, и музыка все еще гремела так же громко, как все дни и ночи этого жаркого лета.
Я шел, как по опустевшему лунапарку. Музыка все еще играет, только звучит она теперь траурно и одиноко. Сара говорила, что эти двое достаточно обо мне думали, чтобы не обращать меня в одного из своих рабов, как поступили с остальными членами общины. Последние несколько недель я отлично с ними ладил, мы несколько раз хорошо вместе посмеялись. Но за этим должно было скрываться чтото большее. Ответ я получил через две минуты.
Я знал, что он хочет сделать. Любой другой при виде этого соскочил бы с машины, как с раскаленной шипящей плиты. Слэттер перестал рассматривать верхушки деревьев и опустил глаза на пацана. Он не шевельнулся, ничего не сказал, он только смотрел двумя лазерами глаз. Было видно, как из парня выпустили воздух. Плечи опустились, ружье упало в обвисших руках. Последние дни я присматривался, как люди реагируют на новое руководство. Кто лизоблюдствует, кто держит язык за зубами, кто слишком много жалуется и кто может взбунтоваться. Слэттер это был тяжелый случай. Он не боялся этой страшной парочки, как мы все.
В этот момент я понял, что он для них такое. Они его могли пристрелить так же просто, как овцу.
Но мы живем во времена суеверия. Они слишком боялись бы грохота шагов его призрака в глухую полночь. Конечно, однажды мне чуть не разнесли череп, но я не боялся с ним спорить.
И это ставило меня отдельно от прочих. Шло время, и жизнь менялась от плохого к худшему. Курт придумал новое садистское развлечение, которое называлось бег с жестянкой. Виновным в проступках наручниками прицеплялась на руку стальная труба шести дюймов длиной и толщиной с огурец. Из конца трубы торчал фитиль. Наверху церковной колокольни в деревне стоял стеклянный кувшин. Жертву ставили на ступени гостиничной террасы и поджигали фитиль. Огонь доходил до пороха в трубе за десять минут. Те же десять минут требовались тренированному человеку, чтобы добежать до верха колокольни. Бежать надо было быстро.